Арман Дарина [СИ] - Лина Гамос

   - Надеюсь, тебе очень больно, Ламис.

   Ламис отрешенно смотрела в чашку кофе, все еще не в силах осознать увиденное в спальне сына. Асия, ее маленькая девочка, в постели Латера. Она, видимо, закричала, потому что Арман запечатал ей рукой рот и поволок к выходу, но она успела увидеть заспанный, недоуменный взгляд серых глаз, и неосознанное движение прикрыться, едва сын узнал ее. Монотонное постукивание приборов по фарфору заставило Ламис очнуться и взглянуть на спокойно завтракающего Армана. Теперь уже понятная ей усмешка, змеилась на четко очерченных губах.

   - Надеюсь, ты не ждешь от меня дальнейшей поддержки этой рыжей бродяжки? Латер немного развлекся, и не сомневаюсь, научил ее весьма увлекательным фокусам. При определенном старание эта маленькая содержанка успешно найдет себе следующего покровителя. Ты так переживала за это воздушное создание, столько сил потратила на занятия с ней и... воспитала шлюху.

   - Он принудил ее.

   Ламис отчаянно кусала губы, пытаясь сдержать слезы.

   - Я не заметил следов побоев на ее теле. Возможно, мне и показалось, но во сне она выглядела более чем довольной, утомленной, пресыщенной ласками. Латер, при своем темпераменте, вряд ли дает ей прилично выспаться.

   - Не нужно этих подробностей, - глухо выдавила Ламис.

   - Тогда перестань изображать из себя холодную суку, милая. С чего ты решила, что твой сын - насильник?

   - Может быть, потому что он - твоя полная копия? - Ламис смерила долгим презрительным взглядом мужчину. - Такая же мразь, готовая растоптать то, что не способен понять и принять. Ты мстил мне, выжидая столько лет, лишил сына, позволил вырастить Асию, подобно дочери и приказал мальчику сделать ее своей любовницей. Поэтому и увез меня из Дамана, чтобы не мешала осуществлению твоей мести. Но за что?

   Ламис горько усмехнулась и тихо ответила сама себе:

   - Всего лишь за то, что не смогла полюбить, переступив через себя, законченного эгоистичного мерзавца, считающего себя совершенством.

   - Прекрасная речь, дорогая! Тебя бы на баррикады, под знамена, отстаивать честь всех униженных и порабощенных.

   Арман поднялся из-за стола, громко аплодируя Ламис, и та невольно вжалась в спинку кресла.

   - Ударишь?

   - Нет, конечно, золотом осыплю. - Мужчина грозно навис над ней, замораживая льдистым взглядом серых глаз. - Тебя и девку твою. Поэтому встань, вытри глазки, переоденься в красивое белье и жди меня, будешь долго и старательно извиняться.

   Ламис сидела на кровати, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Распущенные волосы струились золотым водопадом по узким плечам, выгодно оттеняя хрупкую красоту обнаженного тела. Арман усмехнулся, ему нравилось смотреть на Ламис: тоненькая, как и в день, их знакомства, движения полны неосознанной грации, только глаза уже давно не обжигают зеленым пламенем неповиновения. Но так даже лучше, это поначалу нравится и кажется притягательным жаркие споры и постоянное сопротивление, а после стольких лет прожитых вместе начинаешь ценить такие вещи, как домашний уют и покой. Эта возможность расслабиться, забыть на время о государственных проблемах делала возвращение домой неимоверно желанным. Горячий кофе, уютное кресло, ее неповторимый запах, и ее ладони на его плечах, невесомо гладят, нежно скользят по верх рубашки, именно так как ему нравится. Ммм, он так любил возвращаться домой: вечер, рядом с ней плавно перетекающий в ночь, наполненную страстью. Арман сыто потянулся и, прихватив золотистую прядку, дернул, заставляя Ламис взглянуть на него.

   - Ну, вот, снова этот затравленный взгляд провинциальной девочки, изнасилованной прекрасным принцем.

   - Мне нужны деньги, Арман.

   Мужчина насмешливо выгнул бровь, расплываясь в хищном оскале.

   - Деньги необходимо заслужить, милая, старательно ублажая своего единственного мужчину, а не смотреть на часы, покусывая губы, и непрестанно думая о том, когда же я кончу.

   - Я так не делаю.

   - Делаешь, милая, делаешь. И споришь, а нужно соблазнять и очаровывать, стараясь угадать сокровенные желания.

   - И у многих ты просил, таким образом, деньги?

   Арман рассмеялся, придвинулся ближе, накрывая ладонями ее груди. Прикусил кожу у основания шеи, одна рука медленно скользнула вниз, принуждая раздвинуть ноги. Ламис послушно изогнулась, опираясь спиной о его мускулистую грудь, поворачивая голову навстречу жадному поцелую.

   - Превосходно, милая, - Арман благодарно коснулся губами тонкого изгиба плеча. - Но ты забыла застонать, когда я кончил.

   Он упал на спину, не выпуская Ламис из своих рук, и не выходя из нее. Мужские ладони лениво скользили, рисуя замысловатые узоры, задерживаясь на груди, спускаясь вниз.

   - Наполни ванную, добавь ароматического масла в теплую воду, зажги свечи, удиви меня, - Арман перевернулся, подтягивая Ламис выше, заглядывая в ее глаза. - И попытайся отработать содержание своей дворняжки.

   - В последний раз, когда я проявила инициативу, милый, ты ее не оценил.

   Мужчина хрипло рассмеялся, расслабленно поглаживая узкую спину.

   - Я не любитель сюрпризов, особенно, когда задевают мои собственнические инстинкты. Ты только представь, милая, просыпаюсь, думаю в моей постели очередная шлюха, а тут ты, вот и ...не сдержался.

   Арман обвел большим пальцем контур ее губ, склонился, языком проникая глубже, лизнул ее язык и, неожиданно прервав поцелуй, прошептал:

   - Ладно, обойдусь обычными ласками, только желание изображай естественнее и, возможно, я подумаю о том, чтобы обеспечить приданное твоей очаровательной бродяжке.

   Латер метался по комнате, с усиливающимся волнением ожидая встречи с отцом. Он, конечно, знал, что все равно настоит на своем, но очень хотелось надеяться на безоговорочную поддержку самого близкого для него человека. Отец хотел, чтобы он женился на принцессе и увеличил свою будущую империю, не рискуя в сражениях за новые земли. И Латер охотно соглашался с доводами отца, понимая и принимая важность подобного супружеского союза для Дамана, пока по его же просьбе не спустился в оранжерею, чтобы познакомиться с воспитанницей матери. Ему надо было всего лишь обольстить Асию, но он потерялся в прозрачной зелени глаз, запутался в ее искрящейся теплом улыбке и сердечной доброте. Латер действительно уложил ее в постель, на чем так настаивал отец, но только после того, как ей сделал предложение. Они молоды, они влюблены и станут родителями.

   Наконец, появился личный камердинер главнокомандующего Калина, поклонился и учтиво пригласил пройти в кабинет. Отец сидел, вальяжно развалившись в кресле, с влажными волосами, босой, в одних брюках.